Исчадие рая - Страница 32

Однако более всего в эти минуты Лену интересовал телефон. Итак, с третьего раза отец все же поговорил с Рокотовым. Следующий звонок ее даже позабавил: отец звонил в их с Рокотовым собственный публичный дом, о существовании которого Лена знала из той же пресловутой пейджинговой переписки и подслушанных длинных разговоров отца по телефону, когда он бывал сильно пьян, а такое случалось с ним теперь все чаще. Однако этот звонок Лену скорее обрадовал. «Вот тебе, получи, – сказала она, обращаясь к той женщине, – плевать ему на тебя, так же как на мать. Сегодня он пойдет к проституткам, а оттуда под утро привезут его, бесчувственного, домой, так бывает всегда. А ты сиди дома и жди, жди, жди… Страдай, ревнуй».

Более отец не звонил никому, то есть умненький телефончик зафиксировал только восемь звонков из десяти последних, которые могла бы сохранить память. И это тоже совсем не понравилось Лене: обычно отца одолевало огромное количество народа и сам он активно общался со многими десятками, если не сотнями, людей ежедневно. Такое затишье объяснимо было только двумя причинами. И обе они были плачевны. Либо отец настолько увлечен этой женщиной, что все остальное просто перестало его интересовать. Либо дела его идут из ряда вон плохо, и он стал просто никому не нужен. Лена даже не знала, какое из этих двух зол меньшее.

Она настроена была и дальше продолжать эксперименты с телефоном, пытаясь выжать из этого как можно больше информации, но тут он неожиданно зазвонил. Собственно, в этом не было ничего странного, отцу в эти утренние часы мог звонить кто угодно, удивительнее было, что телефон до сих пор молчал. Однако звонок этот произвел на Лену страшное впечатление, словно это была не мелодичная трель, воспроизводящая какую-то известную классическую мелодию, а неожиданный раскат грома небесного, причем направленного неведомо кем и за какие провинности, но исключительно ради того, чтобы смертельно поразить именно ее, Лену Егорову. Она вскрикнула довольно громко, забыв о конспирации и о том, что следует притворяться спящей, и далеко отшвырнула телефон от себя, но, к счастью для хрупкого аппарата, угодила всего лишь на край своей безразмерной тахты. Телефон продолжал мелодично наигрывать известную музыкальную фразу, а Лена застыла на месте, с ужасом глядя на него, словно ожидая чего-то еще. Разумеется, ничего не произошло. Издав еще несколько трелей, телефон затих, и только тогда Лена перевела дыхание.

«Дура! – обругала она себя уже в следующую минуту. – Мало ли кто это мог быть? Мало ли что можно было из этого звонка выжать? А вдруг это была она?» Поговорить с этой женщиной Лена мечтала давно, хотя понятия не имела, о чем, а главное, как стала бы разговаривать с ней. Несколько раз она слышала ее голос и еще пару раз подслушивала их разговор с отцом. Всякий раз после этого ей было невыносимо тяжко, и даже воспоминания об этих эпизодах теперь заставляли сердце болезненно сжаться, И тем не менее она хотела сейчас, чтобы эта женщина позвонила.

Телефон зазвонил снова, совсем тихо, провалившись в складки мягкого пледа. Лена вздрогнула снова, но, сжав в кулак всю свою волю и призвав на помощь всю решительность, на которую была способна, протянула к нему руку.

– Приемная Егорова, добрый день, – изо всех сил подражая голосу отцовской секретарши, приторно-любезно пропела она в микрофон. Отец иногда, если бывал очень занят, оставлял мобильный телефон своим секретарям.

– Александр Георгиевич уже приехал? – нахально поинтересовался высокий, ломкий женский голос.

Сердце Лены остановилось в груди, и внутри стало пусто, тихо и жутко, отчего все части тела мелко-мелко противно задрожали, а руки стали холодными и отвратительно влажными. Сомнений не было: это была именно она, та женщина. Лена решила держаться до конца, но, по-прежнему не имея понятия, что же именно хочет она сказать этой женщине, тянула протокольную беседу:

– Простите, кто его спрашивает?

– Кто спрашивает? – Похоже, женщина очень удивилась и даже возмутилась тем, что ей задают подобный вопрос, очевидно, она звонила часто и была внесена в списки людей, соединять с которыми приемная должна была незамедлительно, несмотря ни на что. – А собственно, кто это, Нина? – вдруг поинтересовалась она, заподозрив неладное.

– Нет, Лина, Нина отошла, я ее заменяю. Так как о вас доложить?

– А-а, ну все понятно. Доложите, Линочка, что звонит руководитель программы «Вертикаль», мы делаем об Александре Георгиевиче передачу и работаем уже давно, он знает.

– Подождите, пожалуйста, – сказала Лена и нажала кнопку отключения телефона. Как себя вести дальше, она просто не знала. Разумеется, эта женщина сейчас перезвонит и, если не дозвонится, сбросит сообщение отцу на пейджер или наберет городской телефон приемной. И то, и другое было плохо – обман откроется и отец, с его умом и проницательностью, выяснив вечером, что телефон весь день был дома, сразу вычислит все ее игры, и совершенно неизвестно, как на них отреагирует.

Решение пришло внезапно и совершенно неожиданное, а возможно и, напротив, подготовленное теми неожиданными мыслями, которые посетили ее накануне. Она схватила телефон и опрометью бросилась вниз.

Мать неспешно завтракала на открытой веранде, явно наслаждаясь и свежестью солнечного утра, и ароматным кофе, и горячими гренками с черной икрой, которую обожала как поздно открытое лакомство и, потребляя килограммами, все никак не могла утолить свой голод.

– Что ты носишься по дому неумытая и в таком безобразном виде? – Вопрос, обращенный к Лене, как всегда исполнен был сурового, но справедливого родительского участия.